Галина БулатоваБИБЛИОЛИТ. Антология любимой поэзии. Вып. 20
Почему-то складываются они в поэтические пары – и не потому, что их поэзия родственна, а, может быть, по степени яркости своего таланта, разного для каждой. Такими парами выступают, например, сёстры Лохвицкие – Мирра и Тэффи, София Парнок и Черубина де Габриак. Это не просто женская поэзия, а женская поэзия высокого класса, серебряный шлейф которой тянется далеко в веках…
И удивительные Хлебников и Кручёных, Нарбут и Герасимов. |

Алфавитный указатель авторов 1 – 10 выпусков:
http://www.clubochek.ru/vers.php?id=57520
Алфавитный указатель авторов 11 – 30 выпусков:
http://www.clubochek.ru/vers.php?id=58638
София Яковлевна Парнок (Парнох) (1885 – 1933)
* * *
Не хочу тебя сегодня.
Пусть язык твой будет нем.
Память, суетная сводня,
Не своди меня ни с кем.
Не мани по тёмным тропкам,
По оставленным местам
К этим дерзким, этим робким
Зацелованным устам.
С вдохновеньем святотатцев
Сердце взрыла я до дна.
Из моих любовных святцев
Вырываю имена.
* * *
Я не люблю церквей, где зодчий
Слышнее Бога говорит,
Где гений в споре с волей Отчей
В ней не затерян, с ней не слит.
Где человечий дух тщеславный
Как бы возносится над ней, –
Мне византийский купол плавный
Колючей готики родней.
Собор Миланский! Мне чужая
Краса! – Дивлюсь ему и я. –
Он, точно небу угрожая,
Свои вздымает острия.
Но оттого ли, что так мирно
Сияет небо, он – как крик?
Под небом, мудростью надмирной,
Он суетливо так велик.
Вы, башни! В высоте орлиной
Мятежным духом взнесены,
Как мысли вы, когда единой
Они не объединены!
И вот другой собор... Был смуглый
Закат и желтоват и ал,
Когда впервые очерк круглый
Мне куполов твоих предстал.
Как упоительно неярко
На плавном небе, плавный, ты
Блеснул мне, благостный Сан-Марко,
Подъемля тонкие кресты!
Ложился, как налёт загара,
На мрамор твой – закатный свет...
Мне думалось: какою чарой
Одушевлён ты и согрет?
Что есть в тебе, что инокиней
Готова я пред Богом пасть?
– Господней воли плавность линий
Святую знаменует власть.
Пять куполов твоих – как волны...
Их плавной силой поднята,
Душа моя, как кубок полный,
До края Богом налита.
1914
* * *
Господи! Я не довольно ль жила?
Берег обрывист. Вода тяжела.
Стынут свинцовые отсветы.
Господи!..
Полночь над городом пробило.
Ночь ненастлива.
Светлы глаза его добела,
Как у ястреба...
Тело хмельно, но душа не хмельна,
Хоть и немало хмельного вина
Было со многими роспито...
Господи!..
Ярость дразню в нём насмешкою,
Гибель кличу я, –
Что ж не когтит он, что мешкает
Над добычею?
* * *
Я гляжу на ворох жёлтых листьев...
Вот и вся тут, золота казна!
На богатство глаз мой не завистлив, –
богатей, кто не боится зла.
Я последнюю игру играю,
я не знаю, что во сне, что наяву,
и в шестнадцатиаршинном рае
на большом привольи я живу.
Где ещё закат так безнадежен?
Где ещё так упоителен закат?..
Я счастливей, брат мой зарубежный,
я тебя счастливей, блудный брат!
Я не верю, что за той межою
вольный воздух, райское житьё:
за морем веселье, да чужое,
а у нас и горе, да своё.
1927
Велимир (Виктор) Владимирович Хлебников (1885 – 1922)
Кузнечик
Крылышкуя золотописьмом
Тончайших жил,
Кузнечик в кузов пуза уложил
Прибрежных много трав и вер.
«Пинь, пинь, пинь!» – тарарахнул зинзивер.
О, лебедиво!
О, озари!
<1908 –1909>
* * *
Там, где жили свиристели,
Где качались тихо ели,
Пролетели, улетели
Стая лёгких времирей.
Где шумели тихо ели,
Где поюны крик пропели,
Пролетели, улетели
Стая лёгких времирей.
В беспорядке диком теней,
Где, как морок старых дней,
Закружились, зазвенели
Стая лёгких времирей.
Стая лёгких времирей!
Ты поюнна и вабна,
Душу ты пьянишь, как струны,
В сердце входишь, как волна!
Ну же, звонкие поюны,
Славу лёгких времирей!
1908
Алексей Елисеевич Кручёных (1886 – 1968)
* * *
Дыр бул щыл
убещур
скум
вы со бу
р л эз
1913
Черубина де Габриак (Елизавета Ивановна Дмитриева / Васильева) (1887 – 1928)
Исповедь
В быстро сдёрнутых перчатках
Сохранился оттиск рук,
Чёрный креп в негибких складках
Очертил на плитах круг.
В тихой мгле исповедален
Робкий шёпот, чья-то речь.
Строгий профиль мой печален
От лучей дрожащих свеч.
Я смотрю игру мерцаний
По чекану тёмных бронз
И не слышу увещаний,
Что мне шепчет старый ксёндз.
Поправляя гребень в косах,
Я слежу мои мечты, –
Все грехи в его вопросах
Так наивны и просты.
Ад теряет обаянье,
Жизнь становится тиха, –
Но как сладостно сознанье
Первородного греха...
1909
* * *
Лишь раз один, как папоротник, я
цвету огнём весенней, пьяной ночью...
Приди за мной к лесному средоточью,
в заклятый круг, приди, сорви меня.
Люби меня. Я всем тебе близка.
О, уступи моей любовной порче.
Я, как миндаль, смертельна и горька,
нежней чем смерть, обманчивей и горче.
<1909>
* * *
То было раньше, было прежде...
О, не зови души моей.
Она в разорванной одежде
Стоит у запертых дверей.
Я знаю, знаю, – двери рая,
Они откроются живым...
Душа горела, не сгорая,
И вот теперь полна до края
Осенним холодом своим.
Мой милый друг! В тебе иное,
Твоей души открылся взор;
Она – как озеро лесное,
В ней небо, бледное от зноя,
И звёзд дробящийся узор.
Она – как первый сад Господний,
Благоухающий дождём...
Твоя душа моей свободней,
Уже теперь, уже сегодня
Она вернётся в прежний дом.
А там она, внимая тайнам,
Касаясь ризы Божества,
В своем молчаньи неслучайном
И в трепете необычайном
Услышит Божии слова.
Я буду ждать, я буду верить,
Что там, где места смертным нет,
Другие приобщатся чуду,
Увидя негасимый свет.
Красный плащ
Кто-то мне сказал: твой милый
Будет в огненном плаще...
Камень, сжатый в чьей праще,
Загремел с безумной силой?
Чья кремнистая стрела
У ключа в песок зарыта?
Чьё летучее копыто
Отчеканила скала?
Чьё блестящее забрало
Промелькнуло там, средь чащ?
В небе вьётся красный плащ...
Я лица не увидала.
<1909 – 1910>
* * *
Ego vox ejus!
В слепые ночи новолунья,
Глухой тревогою полна,
Заворожённая колдунья,
Стою у тёмного окна.
Стеклом удвоенные свечи
И предо мною, и за мной,
И облик комнаты иной
Грозит возможностями встречи.
В тёмно-зелёных зеркалах
Обледенелых ветхих окон
Не мой, а чей-то бледный локон
Чуть отражён, и смутный страх
Мне сердце алой нитью вяжет.
Что, если дальняя гроза
В стекле мне близкий лик покажет
И отразит её глаза?
Что, если я сейчас увижу
Углы опущенные рта
И предо мною встанет та,
Кого так сладко ненавижу?
Но окон тёмная вода
В своей безгласности застыла,
И с той, что душу истомила,
Не повстречаюсь никогда.
<1909 – 1910>
* Ego vox ejus! – Я – её голос! (лат.)
Прялка
Когда Медведица в зените
Над белым городом стоит,
Я тку серебряные нити,
И прялка вещая стучит.
Мой час настал, скрипят ступени,
Запела дверь... О, кто войдёт?
Кто встанет рядом на колени,
Чтоб уколоться в свой черёд?
Открылась дверь, и на пороге
Слепая девочка стоит;
Ей девять лет, ресницы строги,
И лоб фиалками увит.
Войди, случайная царевна,
Садись за прялку под окно;
Пусть под рукой твоей напевно
Поёт мое веретено.
...Что ж так недолго? Ты устала?
На бледных пальцах алый след...
Ах, суждено, чтоб ты узнала
Любовь и смерть в тринадцать лет.
<1909-1910>
* * *
С моею царственной мечтой
Одна брожу по всей вселенной,
С моим презреньем к жизни тленной,
С моею горькой красотой.
Царицей призрачного трона
Меня поставила судьба...
Венчает гордый выгиб лба
Червонных кос моих корона.
Но спят в угаснувших веках
Все те, кто были бы любимы,
Как я, печалию томимы,
Как я, одни в своих мечтах.
И я умру в степях чужбины,
Не разомкну заклятый круг.
К чему так нежны кисти рук,
Так тонко имя Черубины?
<1909-1910>
* * *
Братья-камни! Сёстры-травы!
Как найти для вас слова?
Человеческой отравы
я вкусила – и мертва.
Принесла я вам, покорным,
бремя тёмного греха,
я склонюсь пред камнем чёрным,
перед веточкою мха.
Вы и всё, что в мире живо,
Что мертво для наших глаз, –
вы создали терпеливо
мир возможностей для нас.
И в своем молчанье – правы!
Святость жертвы вам дана.
Братья-камни! Сёстры-травы!
Мать-земля у нас одна.
1917, Санкт-Петербург
* * *
Да, целовала и знала
губ твоих сладких след,
губы губам отдавала,
греха тут нет.
От поцелуев губы
только алей и нежней.
Зачем же были так грубы
слова обо мне.
Погас уж четыре года
огонь твоих серых глаз.
Слаще вина и мёда
был нашей встречи час.
Помнишь, сквозь снег над порталом
готической розы цветок,
Как я тебя обижала,
как ты поверить мог.
5 ноября 1925
* * *
Я ветви яблонь поняла,
Их жест дающий и смиренный,
Почти к земле прикосновенный
Изгиб крыла.
Как будто солнечная сила
На миг свой огненный полёт
В земных корнях остановила,
Застыв, как плод.
Сорви его, и он расскажет,
Упав на смуглую ладонь,
Какой в нём солнечный огонь,
Какая в нём земная тяжесть.
Июль 1926, Мальцево
* * *
Всё летают чёрные птицы
И днём, и поутру,
А по ночам мне снится,
Что я скоро умру.
Даже прислали недавно –
Сны под пятницу – верные сны, –
Гонца из блаженной страны –
Темноглазого лёгкого фавна.
Он подошел к постели
И улыбнулся: «Ну, что ж,
У нас зацвели асфодели,
А ты всё ещё здесь живёшь?
Когда ж соберёшься в гости
Надолго к нам?..»
И флейту свою из кости
К моим приложил губам.
Губы мои побледнели
С этого самого дня.
Только бы там асфодели
Не отцвели без меня!
25 сентября 1926, Петербург
Владимир Иванович Нарбут (1888 – 1944)
В эти дни
Дворянской кровию отяжелев,
Густые не полощутся полотна,
И (в лапе меч), от боли корчась, лев
По киновари вьётся благородной.
Замолкли флейты, скрипки, кастаньеты,
И чуют дети, как гудит луна,
Как жерновами стынущей планеты
Перетирает копья тишина.
– Грядите, сонмы нищих и калек,
(Се голос рыбака из Галилеи)!
Лягушки кожей крытый человек
Прилёг за гаубицей короткошеей.
Кругом косматые роятся пчёлы
И лепят улей мёдом со слюной.
А по ярам добыча волчья – сволочь, –
Чуть ночь, обсасывается луной...
Не жить и не родиться б в эти дни!
Не знать бы маленького Вифлеема!
Но даже крик: распни его, распни! –
Не уязвляет воиного шлема,
И, пробираясь чрез пустую площадь,
Хромающий на каждое плечо,
Чело вечернее прилежно морщит
На Тютчева похожий старичок.
1920
Михаил Прокофьевич Герасимов (1889 – 1937)
* * *
Как хорошо в лесу дубовом
Вдали от улиц и людей
Кидать пригоршни желудей
В платок тумана голубого.
Они – как золотые пули,
Что прожужжали и уснули.
Какая тишь, какой покой,
Какую вижу даль со взгорья!
А лес – что огневое взморье –
Чуть плещет пламенной листвой.
Сочатся дубом и рябиной
Опушек рыжие обрывы,
Блестят под паутиной нивы.
А в небе пояс журавлиный
Протянут млечною струёй
Над присмиревшею землёй.
1913
Вып. 21: http://www.clubochek.ru/vers.php?id=57992
|
предыдущее следующее
Напишите свой комментарий.
|
убещур
скум
вы со бу
р л эз" – Галя, что это?